Внезапно стало плохо-плохо.
Хочется обнимашек, хочется просто посидеть с кем-нибудь рядом. Близко-близко и молча.
Но Дон, скорее всего, не поймет. И Сашка не поймет.
Да и не выйду я на улицу. Я боюсь туда выходить после того, что творилось со мной в воскресенье.
Расцарапаем себе руки до крови, да, милая? У тебя когда-нибудь это получится, ты ведь так каждый раз стараешься.
А еще бесят эти бабочки на обоях. Я все-таки их сорву. Лучше с голыми стенами, чем с ними. Они доводят меня до истерики. Злой такой, темной истерики.
Ненавижу.
Завтра же.